(
(
Российская телеповестка этих рождественских дней производит впечатление странного дежа-вю в стиле «два мира — две системы». Переполненные храмы в Москве и Воронеже, роскошь византийского богослужения, радостные лица встречающих Богомладенца православных христиан — это «у нас».
И «у них» — новости об истреблении палачей ИГИЛ на Ближнем Востоке, демонстрации за и против исламизации в Германии, и, как финальная точка в споре, — кровавая, демонстративная, откровенно провоцирующая бойня в Париже.
Трудно придумать более наглядный контрапункт между картиной мира с большей или меньшей погрешностью выбравшего традиционные ценности и картиной мира от них отказавшегося и мечущегося без истеричной «толерантностью» и осатанелым варварским фанатизмом, порывающим и с традицией, и со здравым смыслом.
Необходимо понимать, что в конфликте за контроль над смысловым пространством Западной Европы схлестнулись не ислам и христианство и не ислам и атеизм, а две постмодернистских секты. Одна говорит о том, что нет и не может быть на свете ничего, никаких ценностей и святынь, которые не подлежали бы постмодернистскому вышучиванию, глумливому окарикатуриванию. Нет ничего, что носитель свободомыслящего креатива не мог бы сделать предметом издевательства, сославшись на свободу слова.
Вторая отвечает, что карнавал заканчивается там, где начинается ислам, а если вам это не нравится — вы умрете: быстро, шумно и публично. Террор без границ против глумежа без пределов.
Никакого оправдания террору нет и быть не может. Все квазитрадиционалистские ламентации о том «а нечего было оскорблять чувства верующих» совершенно неприемлемы и недопустимы. Франция — светское государство, где свобода слова закреплена как абсолютная конституционная ценность. И в таком государстве кто угодно имеет право сказать о вашей вере все что угодно. А вы имеете право что угодно сказать о его неверии.
Для современной Франции этот принцип свободы слова имеет такое же абсолютное религиозное значение, как для ислама — к примеру единство Божества. Если вам этот принцип не нравится — вы просто не едете во Францию и там не живете.
Но это — в теории. На практике официальной религией Запада вместо Свободы вот уже полвека числится Толерантность. Во имя этой толерантности, «дабы не оскорблять чувства атеистов и мусульман» оскорблялись чувства всех остальных — прежде всего — христиан. Чтобы запретить хиджабы — запрещали нательные кресты, разбирали рождественские вертепы, исключали как «язычество» рождественские елки.
Западная Европа представала в глазах мигрантов из Азии и Африки обществом систематически уничтожающем собственную традицию во имя «не оскорбления чувств верующих мусульман».
На глазах одного поколения европейцы попрали десятки своих свобод во имя толерантности. Тем более удивителен был их отказ попрать эти свободы в случае с откровенно издевательскими карикатурами, которые и впрямь (в отличие от новогодних елок) могли кого-то оскорбить. Такая избирательность создавала ситуацию, которая в юридических терминах именуется самоуправством, то есть действием из сознания своего мнимого права.
Это мнимое право было создано именно политикой толерантности и ничем больше.
Разумеется, Европа не может и не должна делать исключений из принципа свободы слова, являющегося её базовой ценностью. Вне сомнения, меньше всего такое исключение может делаться в отношении представителей ислама, который, при всем к нему уважении, никак не является основой для европейской традиции.
Определенную чувствительность европейцы могли бы проявить к христианству, без которого данная цивилизация просто бы не существовала. Но именно на этом направлении вот уже много десятилетий не проявляется ничего, кроме издевательств и глумежа.
Этот глумеж над собственной христианской традицией Европы в сочетании с толерантными плясками вокруг мигрантских традиций не мог не создать впечатления у исламских радикалов, что речь идет о почти завоеванной территории, где никакие карикатуры, конечно, невозможны, а тех, кто их размещает можно и нужно безнаказанно убить. Как оказалось, путь от угрозы до действия может быть очень коротким.
Я не буду придумывать никакие конспирологические версии, наподобие тех, что существовали вокруг 11 сентября 2001 года, не буду предполагать, что эта террористическая атака должна подтолкнуть Евросоюз к более жестким действиям против ИГИЛ на Ближнем Востоке и к более жесткой миграционной политике.
Подчеркну только свой скептицизм в связи с надеждами, что отрезвление по поводу истинной угрозы заставит Францию выйти из коалиции против угрозы мнимой — то есть России. На место голлизма во Франции пришел атлантистский фундаментализм и даже в своей последний час с перерезанным горлом французский истеблишмент будет ставить западную солидарность в русофобии выше реальных цивилизационных и культурных угроз.
Перемен приходится ждать только от прихода новой элиты, олицетворяемой Марин Ле Пен, но специфичное устройство французской демократии было специально переконструировано в 1990-е годы так, чтобы исключить победу «Национального Фронта» в любом (подчеркну — в любом) случае.
Произошедшая в Париже трагедия конечно увеличит поддержку Ле Пен, но это значит только, что будут использованы более агрессивные методы ее вывода из игры.
Поэтому крайне маловероятно, что кровавое убийство журналистов-карикатуристов приведет к началу в Европе политической революции, возобладанию антимигрантского лобби и т.д.
Боюсь, что это просто теракт. Просто убийство. И из этого убийства следуют самые элементарные выводы. Защита своей традиции позволяет сохранить мир.
Толерантность убивает.
(0)Не нравится
(0)
в любой период страна прогрессирует тогда, когда у власти находится достаточно умных людей, чтобы сдерживать активных дураков и не давать им разрушить то, что умники произвели. В регрессирующей стране дураков столько же, однако среди верхушки наблюдается рост доли глупых бандитов, а среди остального населения — наивных простаков. Такая смена расклада неизменно усиливает деструктивные последствия действий дураков, и вся страна катится к чертям.
Автор - Карло Чиполл